Более захватывающей картины, чем ледоход на реке, придумать трудно. Треск, грохот и гул движущейся белой массы завораживает. Все население нашего маленького поселка собирается на высоком берегу и зачарованно наблюдает. На проплывающих льдинах можно увидеть зверей, небольшие постройки, бочки, конные сани и другие предметы, неизвестно, как и зачем там оказавшиеся. Льдины сталкиваются, встают на дыбы, лопаются и вползают на берег, толкая впереди себя гальку и песок. Но длится так не долго. Несколько часов и уже льдинам вполне хватает места вальяжно плыть вдоль берегов, а через день – другой, уже редкие льдины белыми островами, светятся в сумерках на почти черной воде. Весна!
Мне седьмой год и нашей компании вполне официально разрешают ходить на реку.
Первые рыбаки с длинными, березовыми удилищами уже сидят на берегу, а дым от их костров не дает нам покоя, как магнитом притягивая к реке. Когда я стал взрослым первый запах весеннего костра, пробуждал во мне непреодолимое желание, куда ни будь ехать, я всегда знал, что это зов из моего босоногого детства.
Выпросив на берегу, у какого то доброго, приезжего мужика по куску лески, уговорили отцов сделать нам удочки. Нужно отметить, что отцы постарались. Подозреваю, что каждый из них не хотел «ударить в грязь лицом» перед другими, поэтому снасти нам сделали превосходные. Мое удилище было сделано из сухого тальника, было очень легким и гладким. Поплавок - пробка, через которую просунута леска и вставлена тоненькая березовая палочка. При необходимости изменить глубину, палочка вынималась, и пробка свободно скользила по леске. Крючок был не очень маленький, и на него легко было насаживать червяков. Место грузила заняла красивая, никелированная гайка. Я был счастлив!
Шумной, веселой компанией, бегом (шагом я в детстве вовсе не ходил) мы несемся на берег. Для негласного надзора за нами, отрядили дядю Кима, который занимался на берегу ремонтом деревянной лодки, в центре которой стоял мотор под названием Л-3 с громадным маховиком с одной стороны и ручкой для запуска с другой. Вверх поднималась кривая, выхлопная труба, обмотанная асбестовой веревкой, а из борта торчала трубка из которой во время движения текла вода, охлаждающая это чудо техники. Примерно в этом возрасте я разобрал такой мотор, стоящий у нас в сарае, практически голыми руками. Ох, и попало мне потом за любознательность.
Так вот, устроившись вокруг его лодки, наживив с трудом добытых червяков, забросили. Несколько секунд и поплавок сносило к берегу. Приходилось закидывать снова и снова. Вот поплавок дернулся и подпрыгнул, как мячик. Часто, часто «заплясал» на воде и поплыл против течения.
- Тяни! Слышу я голос дяди Кима - оказывается, он краем глаза все видит, что мы там рыбачим. Резко поднимаю удилище, и через мою голову летит на берег первая, пойманная мной рыба под названием ЕРШ! Удилище бросил, бегу хватаю его, укололся, бросил, снова поднял. Разглядываю. Растопырил ерш жабры, колючки все выставил, злой такой. Бока и перепонка на колючках в темных точках, глаза прозрачные – симпатяга. Снял его с крючка, зачерпнул в первую попавшуюся жестяную банку воды и туда его отпустил. Первого этого ерша, я не съел, поджаривши на прутике над костром, и не отпустил, накалов ему на колючки уголек с остывшего костра (как потом часто делал в надежде, что этот бедолага других ершей отгонит), я его домой принес, как ДОБЫЧУ. Не знаю, куда он потом делся (утром следующего дня его в котелке не оказалось), наверное его бабушка курам отдала, а они его склевали - проглоты .
Вот с того дня я не знаю более интересного занятия, чем рыбалка.

С уважением, Сергей!

Тот, кто видел хоть однажды
Этот край и эту гладь,
Тот почти березке каждой
Ножку рад поцеловать.

Выше по течению, за аэродромом протекала небольшая, по сибирским меркам, река Хатарганка. В те времена место это было красивейшее. Таежная, извилистая река с берегами поросшими черемухой. Повсюду разбросаны небольшие островки с бархатной, изумрудной травой и разливы, в которых на мелких и тихих местах росли белые кувшинки. Рай не только для рыбы, но и для людей.
Сейчас там все изгадили. Драгой углубили устье и сделали зимний отстой для барж. Отстой он и в Африке – отстой.
Все на этом свете имеет конец, но когда такую красоту рушат – плакать хочется.
Вот на эту речку очень любили ездить на рыбалку наши отцы. Они конечно удочками не рыбачили, редкий взрослый, в те далекие времена, баловался спортивными снастями. Ловили сетями или неводами, бредень и тот был как баловство. Ставили «морды» и корчаги, иногда переметы. На Хатарганку ездили за щукой. Щука там была особенная – светлой окраски с темными пятнами, а главное жирная и какая то (как говорили взрослые) ленивая.
Погода стояла отличная, и взрослые решили взять нас с собой. Собрав свои донки в котелки, сделанные из железных банок из под сухого молока и проволоки, помчались мы на болотце копать червей. Много их в Якутии не нароешь, там это дефицит, поэтому времени уходило много и труда тоже. Сколько накопали, не помню, но я нашел здоровую гайку, которая мне приглянулась в качестве грузила на жерлицу, которую обещал для меня сделать отец. Положил я ее в карман и на время забыл. Вспомнил о гайке дома. Протер ее ветошью и чтобы не забыть, одел ее на палец. Минут через тридцать мы уже рассаживались в нашей моторной лодке. На вид это было довольно неуклюжее, деревянное сооружение, с двигателем Л-6 посредине. Когда двигатель работал, вода на дне лодки покрывалась рябью особого свойства. Выглядела эта рябь, как будто тысячи капель одновременно упали в воду на расстоянии пяти миллиметров друг от друга. Двигатель работал шумно, но отец все равно услышал непонятный стук в лодке и начал прислушиваться и присматриваться. А стучал я. Стучал по борту гайкой одетой на палец. Палец немного отек и я не мог ее снять. Сказать взрослым об этом боялся, а время шло. Наконец взгляд отца сосредоточился на том месте, откуда доносился стук, это был борт, за который была опущена моя рука.
- Это ты стучишь? Покажи чем.
Я поднял руку. Над ржавой гайкой палец отек и покраснел. Отец ничего не сказал мне, за то долго о чем-то говорил с дядей Кимом.
Тем временем мы подплыли к месту рыбалки и с шумом высадились на сухой травянистый берег. Разгрузив моторку, отец подозвал меня к себе и осмотрел палец. Подошел дядя Ким с банкой солидола и протянул ее отцу, потом присел на корточки, обхватил меня своими ручищами и крепко прижал к себе. Я оказался, как кролик в объятиях удава, не вздохнуть не пер…ь. Отец смазал мой палец этой гадостью и кивнул дяде Киму. Тот мгновенно приложил свою ладонь к моему рту так плотно, что я даже пикнуть не мог. Отец тем временем стал осторожно скручивать гайку с моего пальца. Я пытался орать и дергаться, но в объятиях здорового тридцати летнего дядьки, это было невозможно. Боль была жуткая. Такое впечатление, что кожа вот - вот лопнет на пальце. Но все обошлось. Через пятнадцать секунд, гайка была снята, а я отпущен на волю. Через пару минут я успокоился и вскоре забыл об этом приключении. Взрослые поплыли ставить сети, а мы, размотав донки, принялись таскать из воды сорог и окуней. К приезду отцов у нас уже было штук сорок ельцов, сорог и окуней. Дядя Ким по обыкновению начал готовить ужин (жарить на противне все, что мы поймали), а отец стал делать для меня жерлицу, показывая, где должен быть крючок, где грузило и какую рогатку нужно вырезать из тальника для мотовила. Сам я тогда еще не мог вязать узлы на леске, но учился старательно. На грузило пошла та самая гайка, крючок я припас давно, найдя его на берегу после спада воды зацепившемся, с частью закидушки, за замытый в дно металлический трос. Крючок был знатный, примерно пятнадцатый номер. К стати крючки мы хранили в кепках, зацепляя их за подкладку, каких только там их не было.
Часть лески отец восьмеркой намотал на рогатку, метров шесть оставил не намотанной. Когда жерлица была готова, в котелок с водой положили живого ельца и всей ватагой пошли в «подходящее место» ставить эту жерлицу. Отойдя десять шагов от табора, отец привязал рогатку к ветке какого то куста стоящего на берегу. Вынул ельца и наживил его на крючок в районе верхнего плавника. Подал снаряженную снасть мне, показал, как нужно взяться и как бросить.
- Ну, бросай, твоя жерлица.
Я раскачал груз с ельцом, как показал отец и бросил. Улетело все это метра на три.
- Хватит – сказал отец – тут глубоко.
После этого он сделал на одном конце рогатки надрез и вставил туда леску, поясняя при этом, что когда рыба схватит живца, леска выскочит из щели и начнет отматываться с мотовила, давая рыбе поглубже заглотить. Когда вся леска смотается, начнет качаться ветка, к которой жерлица привязана, мы с табора увидим и придем вытаскивать.
Довольные, вернулись на табор, где уже был готов незамысловатый ужин, состоящий из жареной рыбы, вареной картошки, лука и хлеба. У взрослых еще оказалась бутылка «Московской» с сергучной пробкой.
Нет смысла рассказывать о том, как все вкусно, когда ты с отцом на рыбалке. Нет таких слов, которыми можно описать чувства маленького мальчика сидящего среди самых близких людей, на траве, возле красивой реки над которой сгущаются летние сумерки. После ужина учинили соревнования по борьбе. Сначала барахтались в траве сами, потом вчетвером нападали то на отца, то на дядю Кима. Самым внимательным оказался отец, он первым заметил, что ветка, к которой привязана жерлица, качается.
- Сын, у тебя клюет.
Все соскочили с травы и побежали к жерлице. У меня замерло сердце, когда я взялся за леску и ощутил на том конце движение. Рыбина тихонько дергала леску и плавала то к берегу, то от него. Я стоял и боялся тянуть, а может, наслаждался теми мгновениями, когда все чувства сосредотачиваются в том месте, где на пальце лежит леска.
Все галдели, но я ничего не слышал. Я медленно подтягивал леску, пока не увидел в темной воде светлое пятно.
- Сардон* – сказал дядя Ким.
Щука, почуяв берег, заволновалась и резко рванула от берега. Я такого просто не ожидал и леска, вылетела из моих рук. Отец не выдержал, и сам взялся за леску. Он смело подвел щуку к берегу и смело вытащил на траву. Щука была не большая - килограмма на три. Но это была первая щука, которую я пытался вынуть из воды. Дядя Ким снял ее с крючка и сказал, что им скоро сети не нужно будет ставить т.к. вон какие рыбаки выросли.
Мне отец велел самому насадить нового живца и забрасывать снова. Леску на мотовило он намотал сам, понимая, что я это буду делать долго. Высовывая язык, я все же зацепил небольшую сорогу за спину и забросил жерлицу в воду.
Стемнело, и мы уставшие, улеглись спать. Спали на большом овчинном тулупе, укрывшись брезентом от которого пахло бензином и дымом костра. Удивительно, но мне эти смешанные запахи нравятся до сих пор. Рано утром меня разбудил отец и шепотом сказал, что на жерлицу кто-то попался. Быстро затолкал ноги в боты и побежал к жерлице. Куст не качался и я подумал, что ничего там нет. Следом шел отец.
- Вытаскивай свою рыбу.
Я начал тянуть леску, и через какое то время почувствовал сопротивление. Окончательно проснувшись, начал ее выбирать. Рыбина устала, в ожидании пока я проснусь, поэтому сопротивлялась слабо. Я волоком вытащил ее на берег потом смеялся и гладил ее по спине. Это была опять щука, но меньше первой. Отец, снимая ее с крючка, показывал и рассказывал, как нужно это делать, чтобы не поранить руки. Потом показал, как нужно ее брать (за глаза) и я потащил ее на табор, раза три уронив в траву.
Вот так я поймал свою первую щуку.

* Сардон – так называют щуку якуты
[25.05.2006]<Ykut>

Взято здесь

С уважением, Сергей!

Ф,Сологуб. 1904г.

Вилюй! От этого имени веет седой стариной и бескрайними северными просторами. Весной, вырвавшись из-под двухметрового льда и почувствовав свободу, Вилюй заливает своими ледяными водами десятки тысяч квадратных километров бескрайней якутской тайги. Нагулявшись вдоволь по заливным лугам, наломав льдинами деревьев, наделив все лесные озера и старицы свежей водой, он успокаивается, удобно устроившись в своем петляющем по бескрайним просторам русле. Как-то незаметно из-под воды появляются песчаные косы, поблескивающие на солнце пылинками слюды и кварцев. Подсохшие его берега сначала покрываются яркими пятнами полевых цветов, а потом разноцветным бисером диких ягод. Коротко северное лето. Вот уже и золото осыпается с деревьев. Со свистом и криком утиные стаи выполняют над обмелевшей рекой последние тренировочные полеты.
Много на Вилюе и загадочного - http://userline.com.ua/news3004.php.

Осень. Летим на Вилюй!

Что чувствует путешественник в момент, когда вертолет заходит на посадку, нацеливаясь в центр знакомой поляны, раскинувшейся на высоком берегу красивейшей реки? Восторг!
Это восторг от величественной панорамы тайги и удивление от многочисленных ее обитателей, испугано разбегающихся и разлетающихся от незнакомого им рева железной стрекозы.

Нас трое. Живем в старом якутском зимовье. О таких таежных зимовьях много всяких легенд бродит по тайге, поэтому у кого нервы слабые, лучше палатку ставить, а то мало ли что покажется. Вот один из рассказов местных охотников о таком "местечке2.
«Жил в одной деревне, как раз в этом улусе, рисковый мужик, сидел много, и видимо было за что. Как-то пришлось ему, то ли с племянником малолетним, то ли с сыном, заночевать в одном заброшенном алаасе в зимовье, и естественно полным абааhы. Сидит мужик ни в бога, ни в черта не верит, жрет оленье мясо. Тут как раз перед столом внизу подвал - ункучах. Вдруг крышка подвала приподнимается, плохой запах пошел, мальчик чуть не умер со страха. А мужик бровью не повел, трогает ружье и говорит грозно так - Да таххан кёр эрэ, кэhэтиэм !" - ну попробуй выйди, мало не покажется. Крышка постояла-постояла, упала. Кушают дальше, опять крышка, осторожно приподнимается, мужик берет ружье наизготовку и говорит -"Та5ыс..." - выходи. Крышка закрылась тихонько и тишина. Ночь проспали и ничего, все тихо было Потом этот мужик не раз туда заходил ночевал и все заканчивалось нормально, все абааhы его боятся, никто не беспокоит. Но, как то раз пришел туда с сыном. Как обычно поели и спать легли. Ссына у стенки уложил, сам с краю устроился, как всегда с ружьем. Спят. Вдруг ночью дверь зимовья открывается, кто-то входит. Мужик сквозь сон, ему грозно, мол чего надо бери, но нас не тревожь, а то…..! Тишина, дверь закрылась, но никто не вышел. Мужик спокойно повернулся к стенке, а тут звук хлыста, и по спине ему как ожгло. Мужик вскочил, ружьем водит, а в зимовье никого! После этого случая он до смерти болями в спине и поясницей маялся. Говорят радикулит, однако».
У меня тоже радикулит, а откуда он? Может и от рыбалки, а может от работы. Хотя, как видно из рассказа и нечистая сила может им наградить.

День за днем проходит в однообразной работе по проверке сетей и засолке пойманной рыбы.
Настоящих развлечений два - охота и рыбалка спиннингами и донками. Казалось бы, зачем махать спиннингом, если в сети попадает столько рыбы, что девать некуда. Но какая же рыбалка сетями, это труд.
Рыбалка это когда в руках у человека леска и сноровка, а у рыбы море воды, зубы, опыт, хитрость и сила.
Развлечение обычно выглядело так.
Устроившись на песчаном участке берега, мы забрасывали по одной донке и устраивали соревнование кто, что и за сколько поймает. Мало что из пойманного шло в бочку, в основном отпускалось по причине недороста или недовеса.
Частенько грузило еще не опускалось на дно, а поклевки уже следовали. Но это не интересно, потому что рыба сама засекается почти всегда за счет быстрого движения крючка за тяжелым грузилом.
Интересно, когда груз лег на дно, рыбак зажал между пальцами леску и все чувства, сосредоточились на этом крохотном участке его тела.
Рыбы клюют по разному и каждую нужно подсечь именно тогда и так, как подсказывает интуиция и позволяет опыт.
Вот мелкая, длинная дробь, это ерш! Дробь нужно прервать грубой резкой подсечкой мгновенно, как только почувствовал ее. Нужно это для того, чтобы его отпугнуть, а то объест всю наживку или, что еще хуже попадется. Отцепляй потом сопливого, руки отмывай.
А эта дробь «покрупнее» и короче, это сорога (елец). Подсекай на середине, мягко и не ошибешься.
Тук. Мгновение и еще тук, еще мгновение следующий тук. Правильно - окунь. Этот если зацепился, то паниковать начинает, метаться и уже не тук, а ту..ту.туууууууу и «поехал».
Удар и в сторону, так что леску из рук выдергивает – язь. Здесь прояви выдержку и умение, иначе губу себе порвет или поводок оборвет.
Налимы и небольшие осетришки клюют почти одинаково – этакая короткая потягушка или толчок и через секунду – другую повтор. Спешить не нужно, и тот и другой наживку долго «мусолят», засасывают, «жуют».
Сиг, муксун если уж заинтересовались вашей наживкой, то очень аккуратно ее «пробуют» и тут нужна настоящая рыбацкая сноровка и умение.

Сидеть некогда, рыбачим стоя. Клюет как из пулемета! И вдруг наступает полная тишина. Все ясно – подошла щука и все живое разогнала. Один из нас берет спиннинг и забрасывает. Несколько секунд и за подсечкой начинается борьба. Спиннинг металлический, но кажется порой, что и он сломается под напором отчаянных рывков. Ни каких подсаков естественно нет, вываживать приходится только умением, уповая на крепость снастей. Через минуту клев возобновляется с прежней силой и так до следующей щуки.

Иногда мы рыбачим одними спиннингами, бредя вдоль кромки воды. Прицепишь белую вертушку небольшого размера и получаешь незабываемое удовольствие в борьбе с громадным язем, бешено бьющимся за свою свободу. При этом спиннинг в руках дрожит и мечется из стороны в сторону. Леска с брызгами разрезает воду, но язь до самого берега не показывается из воды, упорно стремясь на дно. На эту же снасть и в таких же местах иногда попадают небольшие, килограмма на два, нельмы.
Цепляем желтую вертушку с красным оперением. Бросок с высокого, обрывистого берега и наблюдаем захватывающую картину в прозрачной воде. Мелькая лепестком, к берегу движется блесна, а ей навстречу, от берега несутся два окуня. Который покрупнее опередил, зесекся и наверное почувствовав неладное, рванул в глубину. Второй, как гоночная машина на тормозах, немного пролетел по инерции и замер в недоумении.
Володя решил половить щук, неужели еще не надоели. Цепляет огромную, медную колебалку, которая при падении в воду поднимает фонтан брызг и издает такой бульк, что все звери разбегаются. Но щук это не пугает, уже через десять метров проводки Володя начинает метаться возле огромной коряги, наполовину лежащей в воде, пытаясь перелезть через нее вслед за леской утащенной щукой за эту корягу. Драка разворачивается не шуточная. Щука поднимается на поверхность, как бы пытаясь разглядеть, кто смеет ее удерживать и чем. Ленивое, мощное сопротивление и воронка на воде предполагают ее громадные размеры. На этот раз человек оказался удачливее. Трофей в четырнадцать килограмм!

Неделя пролетела незаметно, но в назначенный срок вертолет не прилетел. Так часто бывает, но кто же будет возмущаться, если тебя и завезли и вывозить будут «попутной лошадью», проще говоря - даром. Ждать самое трудное занятия. Отходить от избушки нельзя – а вдруг прилетит. Все уже увязано и упаковано, кроме самого необходимого, а вертолета все нет.
На охоту уходим за несколько минут до наступления сумерек потому, что садится на площадки подобранные с воздуха разрешается только в светлое время.
Закончились сигареты, искурены все «бычки». Самый заядлый курильщик приподнял печь в избушке, облазил все углы под нарами и набрал еще горсть «бычков».
На седьмой день ожидания пошел снег, такой густой и пушистый, что надеяться на вылет и думать было нечего.
Но он прилетел.

Пока грузили рыбу и груз, командир в избушке «заправлялся» тушеной зайчатиной. Запустились. Снег повалил еще сильнее. Видимость – ноль. Оторвались на пару метров - висим. Выше не тянет – загрузка предельная. Взлетать можно только против ветра, значит над курьей, вверх по течению реки. Куда примерно ясно, но куда точно, не видно. Чтобы набрать высоту нужно разогнаться. Делается это так - хвост вверх, «морду» вниз и по газам. Вертушка штука мощная, но и она сначала медленно потом все быстрее начинает набирать скорость и высоту. Три метра, пять и тут справа из клубов снежного вихря «выплывает» сломанный ствол сухого дерева, мы цепляем его правой стойкой шасси и вот уже несущий винт рубит первое дерево, затем второе. Как-то очень мягко врезаемся правым бортом в землю, по пути ломая лес. На земле вертушка подпрыгивает после каждого удара обломков лопастей о землю. Мощные двигатели никак не глохнут.

Не знаю, как я вылетел из правого кресла и очутился на полу, ведь был пристегнут. Лежу фэйсом к блистерам, смотрю вперед, а вижу все вокруг на триста шестьдесят градусов. Не зря говорят, что в такие моменты на затылке глаза появляются, вижу все отчетливо.
Компьютер в голове сам, без меня, решает что делать. Одна его половинка говорит: «вылезай через разбитый блистер, потому, что в салоне дым и вот, вот рванет». Другая говорит: «нельзя, вертушка еще прыгает и порубит тебя, как капусту».
Стоило вертолету замереть, как что-то заставило меня быстренько из него выползать. Оперся на руки и упал на грудь – «рука сломана» - говорит компьютер. Тогда я на локтях и коленях. Выполз, вскочил. Обернулся на вертушку - никого больше не вижу. Одна половинка говорит: «назад, мужиков вытаскивай», вторая: «беги сейчас рванет, видишь дым из двигателя». Что в такие моменты пересиливает не понятно, но я делаю шаг в сторону вертолета, а не от него.

В этот момент открывается дверца и из нее высовывается командир. Тут же «нырнул» назад и появился уже с подушками от сидений, выполз на фюзеляж и стал затыкать ими сопло двигателей.
Следом за ним выполз из салона штурман.
Поломанным оказался только я. Остальные с ссадинами и синяками.
Включили аварийную радиостанцию и доложили в эфир о происшествии.
Грустно и страшно.
Через двадцать минут как в сказке прекратился снег. Через час, к нам подсел пролетающий мимо Ми-8. Его командир Анатолий Г. кричит: «поступила команда - всем в вертолет и в Сангары, охраны не оставлять». Но наш командир решил остаться в нашем зимовье до прилета комиссии.
Как же не хотелось снова влезать в вертолет! Только что на этом месте грохнулись и опять с него же взлетать!

На аэродроме в Сангарах встречает скорая. Всех в больницу. Сижу у хирурга в кабинете и ничего не чувствую, где бы он меня не щупал. Сложил он мне руку без всякого наркоза и отправил куда подальше. Иду пешком в пилотскую гостиницу и думаю, что теперь будет.
В номере уже накрыли стол, выставили водку. Ничего не болит и водка не берет.
Шок прошел часа через три после первой выпитой рюмки. Вот тогда не только я почувствовал все последствия «кувыркания». Володи – штурману бочка по спине ударила, так я такого синяка больше никогда не видел – жуть! Правда и в таких ситуациях больше, слава Богу, не бывал.

Вспоминая тот случай думаю, зачем люди рискуют жизнью ради рыбалки. Вот мы, могли бы переждать снежные заряды, или загрузку уменьшить и спокойно взлететь. Другие могли бы на тонкий лед на машине не выезжать, третьи спасательный жилет одеть в лодке. И не было бы радикулитов и кое-чего похуже. Но потом понимаю, что не рыбалка виновата, а наше разгильдяйство и вечное «авось пронесет».

[19.12.2006]
<Ykut>

Источник: http://www.fishingsib.ru

С уважением, Сергей!